Позабывшие о своем скиновском прошлом и даже об опасных кличках, совершенно теперь положительные Борман (которого вместо Данилы Козловского играет Игорь Петренко) и Череп (Владимир Яглыч) отправляются на Украину — участвовать в играх исторических реконструкторов, которые собираются восстановить ход Львовско-Сандомирской операции 1944 года, когда немецкие части, попавшие в окружение под Бродами, пошли на прорыв. Прорывались тогда, впрочем, не только немцы, но и украинцы из дивизии СС "Галитчина", в лесах тогда воевали партизаны Украинской повстанческой армии, вобщем, место было жаркое. Сюда и угодили Борман с Черепом в компании двух украинских парней — изрядных националистов Тарана и Серого (Алексей Барабаш и Дмитрий Ступка), катапультированные через годы взрывом ржавого немецкого фугаса. Украинцам предстоит перековаться в интернационалистов, уже перековавшимся скинам — встретить старых друзей и старую любовь Бормана, не погибшую, как оказалось, медсестру Нину (Екатерина Климова). Ну и совершить подвиг, само собой.
На Украине фильм уже прокляли и прокатного удостоверения не выдали. Это вполне можно понять — начало картины, где реконструкторы собираются на свои игры, похоже на какие-то эсэсовские вечера на хуторе близ Диканьки с одетыми в немецкую форму бесами-киевлянами. Праздник продолжится на первой же остановке недружной компании — в плену у люто пьющих самогон усатых партизан УПА, где до путешественников во времени окончательно доходит, куда они угодили. И вот москали Борман и Череп уже сидят в расстрельной яме, вместе с другими нежелательными элементами, а сверху стоят с автоматами Таран и Серый, которым предстоит делом доказать — хорошие ли они украинцы.
На этом моменте в голове зрителя, оглушенного всем этим актуально-политическим фугасом, впервые прояснится. Когда Таран на приказ "Стреляй!" хмуро отвернется и без объяснений скажет "Не буду", в сиквеле забрезжит то, что сделало первый фильм чуть не единственным вменяемым проектом в категории "патриотическо-воспитательного кино" — способность показать, что война та течет по венам даже у тех, кто родился, когда праздновали сорокалетие победы. Что можно сколько угодно обсуждать историю, давать Бандере ордена или возмущаться тем, что ему дали орден, все это не имеет отношения к тому трудно облекаемому в слова чувству, которое испытываешь, натолкнувшись на позабытый памятник с красной звездой.
На этом чувстве необъяснимой, в сущности, но острой, кровной сопричастности войне, которая закончилась задолго до твоего рождения, и работал первый фильм. Надо заметить, что снявший его Андрей Малюков работал ассистентом режиссера еще на "Освобождении" и военную киномифологию советского кино встроил в "Мы из будущего" очень точно. Снимавший сиквел Олег Погодин ("Непобедимый") осваивал уже не озера коллективного бессознательного, а приключенческий фильм со штурмом высоты такой-то и родами медсестры под вражеским огнем, в котором это чувство сопричастности не то чтобы совсем потерялось за политической задачей, но появляется скорее благодаря индивидуальным усилиям актеров.
А впрочем, его усилий оказалось достаточно, чтобы на выходе из зала и московская, и киевская политическая риторика еще острее казались двойным помешательством, не только в силу природного своего упырства, но и от отсутсвия простого человеческого сочувствия к людям — всем людям, независимо от флага — без разбора перемолотых историей в пыль так, в сущности, недавно.
Войти
