«Я — легенда» — очередная экранизация великой книги Ричарда Мэтисона о последнем человеке на Земле. Фильм с Уиллом Смитом имеет такое же отношение к этой книжке, как порнофильм — к надписи «Основано на реальных событиях». То есть, вроде, что-то общее действительно есть, но гораздо лучше будет о книжке вообще забыть и спокойно смотреть кино.
И вот если о книжке забыть, то кино окажется превосходным. Есть что-то очень правильное в том, что режиссером нынешней «Я — легенды» стал Фрэнсис Лоуренс, автор «Константина: повелителя тьмы» и видеоклипов Дженнифер Лопес и Бритни Спирс. Герои всех его работ, по-своему, последние и единственные (в своем роде) люди на Земле. Есть что-то очень правильное в том, что сценарий переработал Акива Голдсман, который писал сценарии к «Играм разума» и «Коду Да Винчи», — он умеет и создать напряжение на пустом месте, и вовремя остановиться. Есть что-то очень правильное в том, что на этот раз последним человеком на Земле оказался ушастенький Уилл Смит: он действительно способен сыграть человека на грани отчаяния, которому, тем не менее, есть ради чего жить. Ну и, конечно, абсолютно правильно, что в качестве последнего приюта последний человек выбрал Манхэттен: на этих улицах очень хорошо смотрится высокая трава, львы, антилопы и полное отсутствие людей.
Роберт Невилл живет в безлюдном мире, смотрит записи старых телепрограмм, ест консервы, гуляет с собакой, каждый день приходит в одно и то же место к реке — ждать живых. Он существует в таком режиме уже три года. Человечество было почти уничтожено страшным вирусом (побочный эффект лекарства от рака), выжившие превратились в вампироподобную нечисть. Они не выносят дневного света, вылезают лишь по ночам и охотятся на Роберта Невилла. Невилл, в свою очередь, охотится на них — ему нужны подопытные для тестирования противочумной вакцины.
Зомбаки в фильме — серое скопление пикселов, которое, действительно, не выносит прямых солнечных лучей: на свету они становятся совсем уж плохо нарисованными. С другой стороны, эти пикселы так же похожи на что-то живое, как зомби — на настоящих людей. В них нет вообще ничего человеческого, но вакцина, над созданием которой работает Невилл, похоже, должна вернуть им человеческий облик. А зомбакам, видите ли, не нравится, когда Невилл забирает кого-то из них для экспериментов. Для вас же, козлы, старается, хочет привести вас к светлому будущему.
Тут был бы смысл поговорить о человеческой морали, об этике ученого, о счастье большинства, об этике вообще. Можно ли убить сотню вампиров для спасения одного человечества? А не вампиров? А сотню тысяч? А стоит ли счастье человечества слезинки зомбенка? Но нет, это все глупости, нечисть — она и есть нечисть, человечество важнее всего остального, даже если из человечества остался один Уилл Смит.
Во второй половине фильма выясняется, что он остался не один. К Невиллу приходят гости. Живые, настоящие люди. Самый трогательный момент в фильме — когда трое сапиенсов вместе смотрят мультик «Шрэк»: выясняется, что Невилл знает «Шрэка» наизусть — выучил за три года одиночества. И действительно, «Шрэк» и «Я — легенда» — это почти одна и та же сказка: зеленый гоблин посреди нормальных людей — и Homo Sapiens посреди вампиров. Принцесса Фиона, превращающаяся по ночам в гоблиншу, — и вампирская «особь женского пола», которая при помощи чудо-вакцины могла бы стать человеком.
Но с появлением людей создателям фильма явно становится скучно, и они пытаются быстренько закончить все эти мелкие человеческие отношения и вплотную заняться спасением всего человечества. История Робинзона Крузо на острове Манхэттен превращается в легенду о создании вакцины, а апокалиптическое зарево становится рассветом новой жизни.
Люди, появляясь, всегда все портят. Какой был бы хороший фильм, если бы Уилл Смит так и продолжал бродить по пустому Манхэттену, охотиться на антилоп и флиртовать с манекеном в магазине. Можно было бы даже и без зомбаков обойтись. Смит и собачка, что еще нужно человечеству для счастья.
Войти
