Энтропия растет, и против нее нет приема, если нет другого лома — то есть, другой энтропии. Для борьбы с энтропией — точнее, с террористической группировкой «Хаос» — существует секретная организация «Контроль». (Смешно.) Лучший аналитик «Контроля», Макс Смарт, мечтает стать суперагентом, и, наконец, ему это удается. Его идиотизм в сочетании с исполнительностью — мощнейшее оружие против хаоса. В паре со Смартом работает милейшая Агент 99, которая в результате пластической операции стала из блондинки брюнеткой. (Очень смешно.) Глава «Хаоса» Зигфрид собирается взорвать Лос-Анджелес, подложив ядерную бомбу в концертный зал. Взрыв произойдет в финале «Оды к радости». (Забавно.) Смарт в процессе борьбы со злом проделывает все, что должен делать суперагент в шпионской комедии: летает и ездит на всем, что движется, выпадает из самолета без парашюта, оказывается перед президентом США без штанов. И даже предъявляет Агенту 99 собственную фотографию в «костюме толстяка». (А вот за это режиссеров давно пора привязывать к стулу и насильно показывать им эпизод из финчеровского «Семь» про чревоугодие, до тех пор, пока вид толстяка не перестанет у них ассоциироваться с комедией.)
Для борьбы с мировым злом Смарту приходится лететь в Россию. Это большая и очень интересная страна, предоставляющая бескрайнюю возможность для шуток и гэгов: от ужина в смоленском ресторане «Минск» (Смарт изысканно шутит: «Минск-Шминск — кулинарной моды последний пинск») до местных фермеров, снимающих на мобильник красную машинку с открытым верхом («Здесь все на таких сейчас ездят», — объясняет Смарт. Ну ведь прав!). Москва встречает суперагентов хлебом и обогащенным ураном: в хлебопекарне рядом с Кремлем злобный Зигфрид тайно производят ядерное оружие. Много погонь, драк и пиротехнического разгула.
«Напряги извилины» — киноверсия американского телесериала 60-х, придуманного Мелом Бруксом и мало кому известного в России. И хорошо: можно не отвлекаться на сравнение с оригиналом, а просто радоваться Стиву Кареллу, который в последнее время становится главной дебильно-интеллектуальной комедийной иконой. Ему так замечательно удается выражение лица «я играю очень глупого человека, который считает себя очень умным», что при виде его героя хочется не смеяться, а умиленно улыбаться и бормотать: «Ты мой хороший!»
Но, начавшись как пародия на «бондиану», «Напряги извилины» довольно быстро становится драмой о маленьком человеке, который очень хочет доказать всем, что он достоин своей работы. Это, вопреки очевидному, не шпионская комедия, а бегство от шпионской комедии. Не пародия, а трагедия. Макс Смарт похож не на какого-нибудь Остина Пауэрса или Шварценеггера в «Правдивой лжи», а скорее на солдата Джейн, берущую препятствия с мрачно горящими глазами: «Я вам покажу, кто тут баба». Макс Смарт вам покажет, кто тут умный. Его подчеркнутая трагедийность слегка уравновешивается взрывами, красными машинками, поездами, парой самолетов, хорошенькой Энн Хэтэуэй и сияющим Дуэйном Джонсоном. Но потом на две минуты появляется Билл Мюррей, замаскированный под дерево, очень одинокий и очень тоскующий, — и все, и абсурдистская экзистенциальная трагедия опять на полном ходу.
Джеймс Бонд не вызывает сострадания, он не достоин ни кванта милосердия: сколько бы его ни убивали, он все равно встанет, поправит галстук-бабочку, назовет свое имя, повторит его — на всякий случай — и пойдет дальше, постреливая. Макс Смарт так хочет быть суперагентом, его желание столь искренне, столь сильно и столь похвально, что в публике просыпается сострадание и даже нежность. Сам фильм тоже очень хочет быть шпионской комедией и все делает для этого. Не всегда получается шпионская, не всегда комедия, — но само желание столь искренне, столь сильно, и столь похвально, что вызывает даже некоторое умиление. Ты мой хороший.
Войти
