"— Да это холокост! — Это новый вид обрезания. Модельная стрижка "Сын ВДВ". — И куда потом с этой стрижкой — в газовую камеру? Фашист! — Да что вы за народ такой, чуть вас тронь, сразу фашист, холокост, газовая камера!" Это агент Егор Кремнев стрижет и бреет в туалете мальтийской забегаловки обворовавшего Россию-матушку Михаила Шеринга, которого он должен доставить в Москву — для дачи показаний против государственного преступника, олигарха Соркина.
Команду, которая должна была транспортировать Шеринга, аж целых семерых российских агентов, перестреляли неопознанные маски-шоу за минуту до захвата, и теперь Кремневу, провалившему недавно таинственную операцию в Колумбии, нужно везти Моню Шеринга в Москву в одиночку. По сравнению со стилистически выдержанными агентами непонятно каких спецслужб, полно вооруженных, в красивых шлемах, строгих брониках и правильных ботинках, Егор смотрится беспородной дворнягой, за что толковый и склочный Моня будет ему бесконечно пенять: "Вы — антисекретная служба! Жалкие неумехи!"
За Кремневым правда всех честных дворняг — высокий уровень живучести, здравый смысл, замешанный на смеси цинизма и идеализма, природная смекалка, и вера в хорошего хозяина, который вот-вот объявится, надает врагу пинков и заберет домой. Под синейшим мальтийским небом, переругиваясь, отстреливаясь, кувыркаясь, убегая и догоняя, рыжий и белый клоуны пытаются доказать друг другу свою мужскую правду, и в сущности спор сводится к проблеме — хорошо ли обворовывать и предавать государство, которое само... того-с, не без греха. У служаки Кремнева уровень рассуждений, с которым вы знакомы, если имели счастье ездить с московскими таксистами-частниками: во всем виноваты евреи-олигархи, которые связаны с ЦРУ и мечтают продать Родину Америке из чисто национальных коварных соображений. Дальше эти рассуждения идти не могут — дальше пустота, ровное чистое поле, над которым страшно гудит космический ветер.
На какой-то минуте отношения между носителями правд начинают в легкой, игровой форме напоминать отношения Шилова и Лемке из "Свой среди чужих", неприятно подталкивая к мысли, что любые политические перемены в нашей стране лишь подчеркивают кисельную расплывчатость нашей морали.
Этот не такой уж однозначный скетч разыгрывается в комплиментарной местному глазу манере — смеси старого-доброго советского фильма, (в голове при просмотре крутятся какие-то тассы, уполномоченные заявить, и бриллиантовые руки), и ловкого комедийного боевика, а потому нет никакого желания предъявлять претензии к достоверности. Стиль, что большая у нас редкость, корректно ведет за собой повествование. Трюки смотришь с детским воодушевлением, потому что они безупречны, саундтрек ироничен настолько, что временами дает какую-то дикую русскую присядку, актер Епифанцев хорош всем, а особенно тем, что он — не Машков, не Пореченков, не светит холеной звездой и не вызывает аллюзий. Астахов в меру карикатурен, противен и умен. Появившаяся на время красавица агент — почти Моника Белуччи. Сидящие в московских кабинетах начальники — усталы, знают жизнь и, что характерно, еще хотят пожить. Анекдот из жизни альтернативной реальности — что было бы, если бы Ходорковский убежал на Запад, рассказанный умным режиссером, но как бы от лица того самого московского таксиста, рассказан бойко, особо не затянут с фигой в кармане под конец. Компания ЦПШ, сделавшая в свое время великолепный фильм-лубок "Охота на пиранью", кажется, со временем разработает целое направление.
И все-таки, не оставляют мысли. Буду я тогда с моим народом, там, где мой народ все время есть? Или все-таки белая, жаркая Мальта? Затевал Соркин переворот? Куда-куда пошли деньги со счетов? И кто, в конце-концов, на днях сказал: "А я еще и на швейной машинке умею?" Кот Матроскин, что ли?
Войти
